Дюралайт

• 11.03.2017

В целом, как вспоминал А. Таиров, «сцена напоминала собой палубу корабля в момент начинающегося крушения». Такая ассоциация поддерживалась тем, что опускавшиеся и поднимавшиеся треугольные цветные плоскости воспринимались, как «паруса» терпящего крушение «корабля». Сменяя друг друга, они своим цветом - красным, желтым, коричневым, черным аккомпанировали происходящему действию, передавали эмоциональное состояние того или иного его момента. «Густые глубокие живописные тона гудят, как орган, звучащий в унисон со всем спектаклем и поднимающий его до степени высокой трагедии», столь мощно воздействовала веснинская декорация по авторитетному свидетельству известного живописца П. Кузнецова. При этом дюралайт, традиционно обращенный к декорационному искусству, о том, где, в каком месте происходит действие, здесь даже и не возникал. Герои спектакля «находятся между небом и землей», писал французский критик Г. Буасси в рецензии на гастрольный показ «Федры» в Париже в 1923 году. (Заметим, что среди зрителей, восхищенных работой Таирова и Веснина, был и Ф. Леже, который в то время как раз находился в преддверии своего главного произведения театра художника («Сотворение мира»), Леже сразу почувствовал близость спектакля Камерного театра собственным поискам, и признавался в письме Таирову: «Я так чувствую всю серьезность Вашей работы... Я мечтаю о том, чтобы, как Вы, подойти к разрешению пластических вопросов сцены».

Движущиеся цветные «паруса» можно рассматривать и как самостоятельные сценографические персонажи, словно перешедшие, несколько изменив свою форму и характер действия, в единую пластическую установку «Федры» из «Саломеи». Итак, сценографический образ «Федры» всей своей пластикой и формой выражал обобщенное эмоциональное состояние глобальной катастрофы, всеохватного катаклизма, трагического разрушения и распада некогда гармоничного мира, прекрасного в многоцветье своих ярких красок и страстей. Когда же, спустя одиннадцать лет, перед зрителями предстала единая установка